Очищение «Весельем сердечным…»

Есть в жизни закон духовного равновесия и когда все вокруг летит в тартарары или даже кажется обреченным, тебе дана способность прикоснуться к свету и ощутить его внутри себя…

Аристотель считал, что катарсис — близкий родственник трагедии. До недавнего времени я была с ним согласна, но вчера, наблюдая, как левобережные жители Чистого Дора вытаптывают на глине буквы, из глаз потекли слезы. Я смеялась музыкальным придумкам, которыми вот уже третий спектакль к ряду, удивляет Дмитрий Богомазов, смотрела, как трогательно Марья Семеновна (Светлана Штанько) «вышагивает букварь» со своим единственным учеником Ванечкой (Александр Комаренко) и мне казалось, что время остановилось. Вот она стая улетающих журавлей, потемневшее небо и мы — ученики нулевого класса — на сцене, в зрительском зале и там, за стенами киевского театра драмы и комедии на левом берегу Днепра, совершающие страшные ошибки в выполнении домашнего задания, вписанных в книгу жизни тем, кому не нужна соль для того, чтобы понять смысл происходящего.

Телепортировав меня в деревню, с ее особой атмосферой и исцеляющими своей чудаковатостью и бесхитростностью жителями, спектакль «Веселье сердечное или кепка с карасями» вместе со слезами, принес мне, такой долгожданный внутренний покой и легкое, не обременяющее, душевными штормами, очищение.

Удивительно насколько органично зазвучало слово Юрия Коваля из «уст» Дмитрия Богомазова. Пожалуй, я никогда ранее не замечала, чтобы Дмитрий оставлял столько места авторскому соло. «Кепка с карасями» сделана с той веселой сердечностью, которая отдает философской грустинкой, детской наивностью, граничащей с мудростью и большой любовью к жизни, которыми пропитаны все рассказы Коваля.

Любимые мной литературные герои обрели телесную оболочку и увеличенные в объеме театральным языком, изменив форму, не утратили своей естественности и простоты. Внутри предложенного сценографом Петром Богомазовым пространства, они выглядят почти как небожители, но их обаяние так велико, что в их реальность хочется не только поверить, но и попасть. Люди, которые живут своими чувствами, не низменными инстинктами, а именно сердцем, напоминают о том, что предлагаемые обстоятельства, в которые попадает человек, создаем мы сами, мир и покой — внутри нас.

Спектакль без отрицательных героев, без внешнего конфликта и лозунгов, как бабушкино лоскутное одеяло, согревает своими добрыми историями. Молодая, красивая Пантелеевна — Леся Самаева, превратившись из старушки в невероятно обаятельную чудачку, может весь спектакль щебетать только об одном топоре и никто не станет жаловаться, потому как только у нее десять раз повторенная реплика, может прозвучать так естественно и живописно. Разыгранная вместе с рыжей Нюркой (Оксана Жданова) сказка, еще раз подтвердила, что актриса, в чьих героинь (и не важно кого она сейчас играет) влюбляешься с первого взгляда, даже самый гротескный образ, способна наполнить собственным светом, шармом и каким-то своим, родным уютом. Знаете, как бывает, когда ты смотришь на не существующего, придуманного героя и тебе кажется, что это близкий, хорошо знакомый тебе человек.

Поэтому для людей, не склонных совершать поступки по наитию, не доставит труда понять, почему герой Виталия Линецкого, сыгравший автора, как сосредоточение вселенской всезнающий мудрости, задержался у Пантелеевны более чем на одну ночь.

Владимир Горянский, надевший костюм дядюшки Зуя, напоминает зрителю о своем сологубовском Передонове, о том, что театр еще не извлек из его актерского загашника все, что там имеется, и явил собой в этом спектакле образец эдакого деревенского простодушия и доброты. Именно ему, аки главному ангелу сего селения, дано право отворять бутафорские двери в небо или из него и размышлять вслух о смыслах.

День сменяет ночь, а в Чистом Доре все по-прежнему счастливы, здесь даже часы не отмеряют время, ведь нет смысла напоминать счастливым о его конечности. Сценографическая условность порождает мысль и добавляет существующей лирической душевности, свойственного Богомазову (видимо, уже надо говорить, БогомазовЫМ), мистического оттенка.

А его хор, без которого я просто не представляю себе спектаклей режиссера, лишь усиливает это ощущение. Каждый персонаж с собственной чудинкой, со странным выражением лица, походкой (тут, конечно, блеснул Акмал Гурезов), дополняет портрет главного действующего лица спектакля — обитателей этой сердечной деревушки, народ, находящийся не на авансцене, но являющийся основным ее наполнением и добавляющий голосистой полифонии происходящему.

Сусанна Карпенко, которая несет ответственность за музыкальное выражение этого сельского ансамбля, блестяще поработала с актерским составом. Приятно, что режиссер не остановился на «Войцеке» открывшим перед зрителем музыкальные способности труппы театра, а продолжил вокальные игры и в следующей постановке. Голосистые Оксана Жданова, Екатерина Качан, Иван Завгородний своим безупречным исполнением умножили мое ощущение светлого счастья от этой постановки.

И, может, кто-то, также, как герой Виталия Линецкого своих новых знакомых, снисходительно оценит со стороны это мое возникшее состояние, но я рада, что прийдя после довольно долгого перерыва в театр, в наше очень тяжелое время, я испытала подобные чувства, пройдя очищение добром и любовью.